Шрифт:
Закладка:
Многочисленные просчеты Джея в его попытке загнать золото в угол, а также значительные потери его и Фиска в целом должны были разрушить зарождающийся миф о его зловещей неизбежности. Но в итоговом отчете Конгресса, как и в прессе, эта ясность осталась без внимания. Таким образом, по иронии судьбы, среди обломков "черной пятницы" пресса могла свободно создавать иллюзорный образ Гулда как злобного, аморального и неостановимого финансового вундеркинда. Сам Джей не стал ничего опровергать, заключив тем самым первую в своей жизни настоящую фаустовскую сделку. В ближайшем будущем его операции с безнадежно убыточной компанией Erie во многом укрепили бы его популярный образ хладнокровного, лживого финансового вампира, жаждущего яремных венцов своих противников. Позже, после "Эри", легенда о его дерзкой недобросовестности будет преследовать его, когда он приступит к настоящему делу своей жизни: установлению контроля над Union Pacific и Missouri Pacific, приобретению других крупных дорог на Юго-Западе, созданию системы железных дорог Гулда, овладению Western Union и господству над Manhattan Elevated.
Как писал Мори Кляйн, дурная слава Гулда после "черной пятницы" "распространялась, как смертоносное облако, по всем предприятиям, к которым он прикасался", в течение двух десятилетий.9 В конце концов, никакие управленческие успехи (и никакая прибыль, с таким трудом накопленная акционерами за десятки и десятки кварталов) никогда не смогли бы смягчить легкий стереотип вороватого манипулятора, наживающегося на барышах, выманиваемых у безвольных невинных. Презумпция виновности должна была дойти с Джеем до могилы. До конца жизни его мотивы, которые, в конце концов, сводились к тому, чтобы делать деньги, как и у любого другого капиталиста, будут вызывать подозрения. И к нему всегда будет применяться более высокий стандарт добродетели. Со временем пресса и общественность стали воспринимать мелкие уловки и ухищрения, обычно используемые множеством спекулянтов, как презренные инструменты мошенничества и монополии, когда их применял Гулд. Отчасти это было связано с его репутацией вероломного человека, но также и с тем, что он использовал обычные для улицы инструменты поразительно по-новому, составляя ранее немыслимые и фантастически прибыльные комбинации с ловкостью, которая порождала разочарованную зависть со стороны посторонних.
Спустя пятнадцать лет после "черной пятницы", уже после того, как Гулд зарекомендовал себя как непоколебимый генеральный директор, способный в сотрудничестве с целым рядом преданных, долгосрочных союзников поддерживать и расширять сразу несколько крупных корпораций, лондонская газета Railroad Times написала: "Бог мистера Гулда - его карман, для наполнения которого он проституировал все качества, которыми был наделен. Подобно древнему Измаилиту, его рука направлена против каждого человека, а рука каждого человека - против него". Те, кто осмеливался смотреть на него в свете друга, неизменно рано или поздно обнаруживали, что приняли в свое лоно змею, чье жало - смерть. Но пытаться обрисовать характер мистера Джея Гулда в его истинных красках было бы бесполезно, поскольку ни один язык не в состоянии справиться с этой задачей. Его холодное, бессердечное злодейство стоит особняком, как и сам человек, который так безжалостно обманул тех, кого считал своими "друзьями", что теперь ему некого обманывать".10
Глава 21
.
СПЕЦИАЛЬНЫЙ СТИНКПОТ
После того как Гоулд потерпел поражение в спекуляциях с золотом, он принялся быстро укреплять свои личные финансы, а также счета своих компаньонов. При этом он всегда следил за вспомогательными сделками, на которые можно было повлиять через его положение в Erie. Во время тарифной войны с Нью-Йоркской центральной железной дорогой за привлечение грузов скота, следующих на восток из Буффало в Нью-Йорк, Гулд снизил ставку за вагон до 75 долларов с первоначально установленной Вандербильтом высокой отметки в 125 долларов. Когда Вандербильт в ответ снизил ставку до 50 долларов, Гулд установил ставку в Эри на уровне 25 долларов, и только после этого Вандербильт перешел на смехотворную ставку в 1 доллар за вагон, а за свиней и овец взимался пенни за голову. Поначалу Вандербильт радовался сообщениям о том, что в то время как его вагоны были забиты, поезда Erie шли пустыми. Лишь позже он узнал, что Гулд и Фиск скупали все товарное поголовье, прибывающее в Буффало из западных районов, а затем отправляли его в Нью-Йорк по Центральной железной дороге, получая огромные прибыли. "Когда старый коммодор узнал, что перевозит скот своих врагов с огромной выгодой для себя и огромной прибылью для Фиска и Гулда, он чуть не лишился рассудка", - вспоминал Морозини. "Мне говорили, что в Вандербильтдоме воздух был очень голубым".1
Гулд также регулярно играл на акциях таких фирм, как United States Express Company, служба доставки посылок и почты, жизнеобеспечение которой зависело от Erie. Будучи президентом Erie, он не стеснялся издавать зловещие звуки о разрыве отношений или повышении тарифов для такой зависимой организации. После этого он мог бы открыть короткую позицию по ее акциям и поживиться сотнями тысяч, когда они рухнут вниз. Позже более позитивные слова Гулда оживляли перспективы компании на улице, а также повышали стоимость ее акций, и тогда Джей снова поднимал ту же самую ценную бумагу. Как отмечают Мори Клейн и Джулиус Гродински, подобные махинации не были редкостью во времена Гулда. "Хотя моралисты от бизнеса не одобряли такого поведения, - писал Клейн, - те, кто был ниже ранга святого, бессовестно добивались должностей в корпорациях, чтобы торговать своей внутренней информацией". Возможно, Гулд был изобретательнее многих, но он не был пионером в этом искусстве".2
Занимаясь такими выгодными побочными сделками, Гулд также предпринимал шаги по укреплению политических дружеских связей Erie в Олбани и других местах. "Когда люди получали номинации, они приходили ко мне за взносами, - рассказывал Джей следователям Сената США в 1873 году, - я их делал и считал, что
